Унесенный ветром. Книга 5 - Страница 52

— Ты — зло, Сакурай-кун, — ныл он по дороге к машине. — Ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти?

— Представляю, — усмехнулся я. — Потому и послал. Но главное, тебе это опять предстоит. Пока не выбьешься в первую сотню по результатам тестов, будем проводить данную процедуру.

— Ты… Ты издеваешься?! — остановился он на месте. — Я не буду…

— Будешь, — оборвал я его речь. — Еще как будешь. И я не издеваюсь. Если бы издевался, выложил бы в интернет то, что заснял на мобильник.

— Что?! — вскрикнул он. — Ты еще и…

— Тише, Мамио-кун, тише. Не стоит о таком кричать. Да и вообще кричать. А если не успокоишься, то я точно дам парням посмотреть на твой героический поступок.

— Ты не сделаешь этого… — прошептал он в ужасе.

— Почему нет? — улыбнулся я, постаравшись сделать это коварно. — Вакия и Тоётоми — это не интернет, им можно.

— Ты — Зло, Сакурай-кун, — поник он.

А в понедельник меня выцепил Беркутов и предложил мне встретиться с одним человеком, а когда я уточнил, с кем именно, он-таки сумел меня слегка удивить. И, конечно же, я не смог отказаться от этой встречи. Более того, я попросил его связаться с визави, чтобы мы могли поговорить уже сегодня. Так что я захватил с собой Щукина, предупредил на всякий случай о своем отсутствии тренирующихся ребят, и мы втроем отправились на переговоры. Обитал нужный человек в отеле среднего пошиба и на стук в дверь откликнулся очень быстро. Вряд ли он нас поджидал, скорее, просто проходил мимо двери в этот момент.

— И правда, мелкий, — произнес хозяин номера.

— Русские… — раздражённо потер я лоб. — Вы хотели поговорить, Артем Викторович, надеюсь, не о моем росте?

— Нет, извини, — развёл руками старик и посторонился.

Добрыкин Артем Викторович, шестьдесят семь лет, "мастер" стихии земли и бывший командир первого легиона клана Вятовых. Бывший враг Беркутова и Щукина, которые сейчас пытались сдержать ухмылки. Мощный, но, в отличие от того же Щукина, демонстрирующего всем свой пузатый живот, с атлетической фигурой. Чуть выше нашего "мастера", но меньше Беркутова. Явно накачанный, чего не могла скрыть довольно свободная белая рубашка и черные брюки. Лысый, с полностью седой бородкой. В целом, он выглядел моложе своего возраста.

— Итак, — уселся я на предложенный стул. — Вы хотели о чем-то поговорить со мной.

Мои сопровождающие расположились по бокам от меня. Беркутов у шкафа, а Щукин просто прислонился к стене. Сам Добрыкин уселся на кровать. Как я и сказал, отель был так себе, и в номере просто некуда было больше сесть.

— И ты знаешь, о чем, — ответил он. — Беркут должен был рассказать.

— Так и есть, — произнес я медленно. — Но вы ведь не настолько отчаялись, чтобы вот так просто взять и присоединиться ко мне. Наверняка хотите о чем-то спросить, что-то обсудить. Да и у меня есть вопросы.

— Действительно, — посмотрел он сначала на Беркутова, потом на Щукина. — Сразу надо уточнить — я командир отряда из шестидесяти трех бойцов и восьми техников. Плюс наши семьи в сто девятнадцать человек. Как я слышал, ты и их позволяешь с собой брать. Если тебе нужен только я, то разговора у нас не получится.

— С этим у меня проблем нет, — кивнул я.

— То есть, теоретически ты готов нас принять?

— Да, — подтвердил я.

— Что ж… в таком случае мы готовы пойти под твою руку. С нашей стороны я гарантирую, что прошедшая война не будет… — помолчал он. — Препятствием. Мы готовы рискнуть и попытаться начать все заново. Меня, собственно, интересует, сможешь ли ты удержать Дориных.

Он вновь окинул взглядом моих спутников.

— Жень-Жень? — спросил я, не поворачивая головы.

— Конфликты, несомненно, будут, — откликнулся тот. — Но не смертельные и вряд ли долго. Мы были солдатами, и каждый из нас просто выполнял приказы. Я знаю настроение среди наших, поэтому гарантирую.

— Никто не захочет терять свой шанс, — заметил Щукин.

— В таком случае, со своей стороны могу подтвердить, что в конфликтной ситуации буду рассматривать вину обеих сторон, а не то, в каком клане они состояли.

— Дориных большинство, — вновь заговорил Добрыкин. — Если ты вдруг встанешь на нашу сторону, среди твоих людей могут начаться брожения.

— У меня нет людей Дориных, у меня только люди Сакурая, — отрезал я. — Это во-первых. А во-вторых, я не намерен зависеть от… подобных вещей. Если кому-то что-то не нравится, я их не держу. Лучше меньше, но крепче, чем толпа боевиков, творящая, что им вздумается. А будут качать права, я это всем говорю, — осмотрел я народ, — поубиваю нафиг. И если кто-то думает, что ранг или количество бойцов чем-то поможет, то он сильно меня недооценивает. Это всем понятно?

— Да, — тут же ответил Беркутов.

— Ясно и четко, — усмехнулся Щукин.

— Я понял тебя, — кивнул Добрыкин.

— В таком случае, у меня есть закономерный вопрос. Даже два. Что сподвигло вас прийти ко мне, и как именно вы узнали о такой возможности?

— Узнал от Беркута, — ответил он, покосившись на Жень-Женя. — У меня, как и у него, свой отряд наемников, так что иногда пересекались. То, что они свинтили из страны, я, конечно, знал до этого, но куда именно и зачем, он сам рассказал, когда связался со мной. А вот с первым вопросом труднее, — замолк он, о чем-то задумавшись. — Мы, я и мои люди, изначально были не прочь влиться в какой-нибудь Род, но, в отличие от Дориных… — вздохнул он. — Понимаешь, парень, мы проиграли в той войне. И пусть именно Дориных не стало первыми, но факт того, что Слуги уничтоженного клана почти без поддержки со стороны выживших Родов сумели отомстить за своего главу, говорит о нас не самым лучшим образом. И пусть там все непросто было, судят по итогам, а итог очевиден — последний удар в войне нанесли именно они. Представь теперь, каково было остаткам Слуг Вятовых. Да нас за людей практически не держали. И не держат. Кто мог, свалил из страны, небольшую часть специалистов забрали выжившие Рода, чтоб им пусто было, но военные в нашем случае оказались крайними. На нас нет долгов, даже вины, по сути, нет, но поди докажи это аристократишкам. А я со своими людьми так и вовсе остаток первого легиона. Самого сильного, самого приближенного, самого… — поджал он губы. — И мы посмели выжить. Обвинять надо аристократов, а крайними оказались мы.